Мамичев А. К.

У Алексея Кузьмича Мамичева такая богатая биография, что событий хватит на несколько жизней: он содержался в концлагере, работал на молочных заводах Шройтера, был переводчиком и участником «СМЕРШа».

Мамичев Алексей Кузьмич родился в 1927 году в Смоленской области, в городе Сафоново. 

Когда ему было 14 лет, фашисты оккупировали Смоленск. Вот что вспоминал мой дед: «Немцы расположились в здании местной психбольницы. Всех больных разогнали и расстреляли».

После взятия города начались повальные облавы. Первый эшелон с людьми, отправленными в Германию, поговаривали, отбили местные партизаны. Мой прадед попал во вторую партию. Посадили их в телячьи вагоны и так до самой Восточной Пруссии довезли. В концлагерь города Эльбинга попал он один, да ещё оказался самым малолетним узником. Трудно было, конечно, без своих, ещё нужно было привыкать к иноязычной речи. 

В бараке, где он находился, жили и голландцы, и бельгийцы, и французы, и поляки. Все его жалели. В основном узники работали на фабрике по ремонту военных судов. Его, как самого младшего, заставляли выполнять мелкую работу – подмести, что-то принести.  Работали с утра и до позднего вечера. Правда, по воскресеньям давали им немцы передышку. Каждое рабочее утро начиналось с построения, пересчета и отправки на фабрику «Шихау».

Два года провёл мой прадедушка в таком заточении. Выучил там немецкий и польский в совершенстве, да и французскую, голландскую речь научился понимать. Моему прадеду немного повезло, его подкармливали французы, потому что они получали посылки от Красного Креста.

Вот что вспоминал мой прадед: «Жить было очень тяжело. Многие узники стали умирать от истощения. Кто-то накладывал на себя руки, не выдерживая психологического давления. Стало привычным делом каждое утро выносить из барака погибших. Возьмёт, бывало, их за ноги и тащим к специальной яме. Каждый прожитый день был в радость, несмотря на тяжелый каторжный режим». 

После двух лет концлагерной жизни Алексея Кузьмича Мамичева в числе «счастливчиков» отправили на фабрику Шройтера. Хозяин фабрики был хозяином молочных заводов по всей Восточной Пруссии. Самое главное, что на этой фабрике моего прадеда не били, не издевались, да и кормили более сносно, чем в лагере. Ему нужно было с утра расставлять пустые бидоны для молока, потом наполненные бидоны отвезти на фабрику, мыть оставшуюся посуду после сортировки. Вот так и проработал он в течение двух лет на фабрике, пока советские войска не стали подступать к границе Восточной Пруссии в 1944 г. 

За это время Алексей Кузьмич подружился с украинцем Петькой, который работал у соседа Шройтера. Петька занимался рыболовством. Подумывали они сбежать от хозяев. Кроме того, хозяева моего прадеда стали собираться в Кёнигсберг, подальше от военных действий. 

Радости друзей не было предела, когда они увидели пролетавших мимо советских штурмовиков. Петька начал кричать и был обстрелян своими же, получив тяжелейшее ранение и умер. 

Алексею Кузьмичу нужно было пробираться на свою территорию. Он решил найти временное пристанище у поляка. Два раза пытался пробраться через залив – своего рода косу между Кёнигсбергом и Данцигом. Но попытки не увенчались успехом, так как он натолкнулся на немецкий патруль. В третий раз поляк дал моему кое-какие припасы из еды, и отправился он на свой страх и риск. Это был конец февраля, лёд был уже тонким, местами трещал. Вал и камыши он благополучно переполз. Куда дальше ползти – не знал, кругом было темно. 

Так всю ночь на льду он и пролежал. Уснул он крепко, а когда проснулся, услышал чью-то речь. Это были наши разведчики. Они приняли Алексея настороженно. У них тогда было задание взять «языка». Вот он и попросился им помочь. Командир решил моего прадеда проверить. Повёл Алексей их не тем путём, которым шёл, а чуть левее, где был густой камыш и не было жилья. Дойдя до камыша, его оставили с пулеметчиком, а сами ушли вперед. Вскоре раздались крики, и на горизонте показались их товарищи, которые захватили пятерых немцев – троих военных и двух гражданских. Командир свистнул, и вся группа бросилась к берегу. В итоге вся группа вырвалась на сверженный лед – тридцать человек, пять пленных и мой прадед, тридцать шестой.

Это была первая разведка за всю войну без потерь. В благодарность командир подарил ему золотые часы от «Павла Буре». Позже он снова пошел в разведку в составе группы из семи человек, став восьмым, там они захватили двух пленных и доставили к помощнику командира.

Потом мой прадед еще раз ходил на разведку. В одной из разведок группа обнаружила барак, из которого задержали 25 вооружённых немцев. 

У начальства не было доверия к Алексею, поэтому его отправили в тыл. По дороге он попал в погранотряд, пробыл там около месяца. Но судьба распорядилась иначе, он оказался в эскадроне кавалерии, находившемся в распоряжении «СМЕРШа». Здесь он стал неплохим переводчиком. А попался он эскадрону случайно, когда ночевал с другими беженцами на одном хуторе. Пошла фильтрация – в распоряжении «СМЕРШа» остались только пять человек. Попал он под руководство капитана Литвака и дали Алексею оружие и лошадь.

После войны моего прадеда отправили в Москву, в Управление контрразведки, для дальнейшего выяснения обстоятельств его деятельности. 

Когда Алексей Кузьмич прибыл в Управление, его тщательно допросили и предложили отправиться на учёбу в Институт иностранных языков. Но он отказался, узнав, что там готовили агентов для работы в Германии. Тяжесть германского плена прадед пережил сполна, поэтому роль шпиона его не прельщала. Руководство Управления не стало настаивать, и Алексей отправился со своим майором, служившим с ним в «СМЕРШе», в город Чкалов (ныне г.  Оренбург). У майора там было распределение. Отвёл он моего прадеда в областной военкомат, при этом предупредив, чтобы тот о том, что видел и знал, «держал язык за зубами». 

Алексею предложили поступить в один из вузов, но он отказался, потому что он до войны успел закончить только 5 классов. Военкомат направил его на шофёрские курсы, а потом на завод «Радиатор». Так началась трудовая деятельность Алексея Кузьмича. Правда, с него взяли подписку о невыезде в течение 25 лет, а все документы засекретили. 

 - Жалко, что в военных архивах потерялась справка о том, что я находился в концлагере, – сокрушался Алексей Мамичев. – Теперь получается, что в Германии мне пришлось быть только сельскохозяйственным работником. 

Родных мой прадед нашёл лишь через 14 лет поисков. В Москве отыскали адрес его дяди, а через него Алексей узнал, где находится семья. Так что в родные места он приехал уже не юношей, а зрелым мужчиной. 

В Оренбурге у Алексея Кузьмича была дружная семья и замечательные трое детей. 

– Кажется, жизнь прожита не зря, – говорил он, – обидно только, что порой приходится доказывать свою причастность к событиям войны. Выбивать по крохам те льготы, которые дают право хоть на какое-то существование. 

Алексей Кузьмич Мамичев с женой Галиной (слева) и сватьей Анной

Мой прадед умер в 2005 г., в возрасте 75 лет.

О моем прадеде была написана глава в книге Ю. Орябинского «Для нас не кончилась война».

Я безумно горжусь своим прадедом, чья жизнь стала примером мужества и стойкости. Да, он не был награжден медалями и орденами после войны, но для меня он герой, потому что служил и выполнял свои задачи несмотря ни на что.

Каждый год, 9 мая мы со своей семьей вспоминаем моего прадедушку, ходим к нему на могилу. Не раз принимали участие в акции «Бессмертный полк».